16.10.98. ПЛОСКИЕ ВОСТОРГИ
Свежие тучки после вечного лета
да вот высоковато и великоваты
для ватной метафоры,
я-то повосторгался плоскими восторгами
распластавшимися во всю ширь как рассветные испарения
в полутяжёлом парении капельку над столом. Может быть, это – избыток?
ВЛЕЗУТ, ВЛЕЗУТ
Братец мой, А., говорит мне
по телефону:
– А с тобой-то что? Пишешь?
– Да.
– Что, стихи?
– Да, стихи.
– Что бы тебе не писать рассказы,
было бы интересней.
Стихи – это скучно.
– Мне вот один таксист говорил,
пошёл было голосовать за партию Труда,
да не полезло в руку,
так вот и я,
рассказы не лезут мне в руку.
– Влезут, влезут,
расставь строчки пошире.
2.11.98. ВЫ ХИТРИТЕ
Вы хитрите, – сказала мне, проверяя зрение.
Сама того не зная
задела нервное окончание. –
Вы действуете силой
там, где
бессильны,
напрягаетесь (щуритесь), чтоб лучше видеть,
там, где
не видите вовсе,
и от этого
у вас болит голова.
С очками для дали вам станет легче.
Не то что вы почувствуете: wow,
случилось чудо, просто постепенно
вы освободитесь от напряжения,
а это удивительное ощущение.
26.11.98. МАНИЯ
Я слишком много курил,
я слишком много говорил,
больше дыма, чем огня.
Я упрямо разражался речами,
улыбки остались за плечами,
я вышел из меня.
Прямо почувствовал, что выхожу из формы,
а форма остаётся позади
и зовёт меня: Не уходи!
28.11.98. ЧЕМ НЕ СТИХИ?
Не было цели взлететь
к поэтической речи,
я остался
в плоском языке описаний,
чтоб уцелеть.
30.11.98. СТИХИ В СТОРОНКЕ
Вчера по телику
рок.
Десятки тысяч зрителей,
а где же стихи?
Стихи стихают в сторонке,
всё дальше в сторонке,
в отдельном зальчике сбоку
в неподелённой столице.
Придут пара приятелей, те же лица,
да и то придут не на самом деле.
Стихи в сторонке
сторонки,
а я на стороне
стихов.
Иногда я и сам поделён на двое в своём теле,
Но и тогда мой зритель
не мычит и не телится.
27.1.99. НАРОЧНО НЕ
Я нарочно не протёр очки,
когда начал писать,
чтобы стекла остались грязными,
чтобы текст казался рисунком.
Капли дождя,
уже годы я не уделял им должного внимания.
30.11.99. ДОМ И ЛАГЕРЬ
Ни в каком я ни в лагере,
я живу дома,
не в лагере.
Но и дома я создал себе какой-то лагерь,
комнаты как палатки раскинулись на местности,
и мы перемещаемся из палатки в палатку,
сидим в палатке,
крутимся между палатками,
особенно в походной кухне,
а ночью
спим, каждый в своей палатке,
Д. в своей,
Ю. и я в нашей,
да и здесь, у стола,
что же это если не палатка.
Сейчас тихо,
но ведь как в штабе
телефон работает,
компьютер работает,
принтер работает,
полно бумаг, и книг, и папок,
и писем,
и черновиков, и дел,
и воспоминаний, и точилок, и ручек
и всё одновременно раскидано и разложено по местам.
Утром почему-то рассыпалась одна куча,
и ничего не поделаешь,
весь день я пытался снова её сложить.
(Похолодало,
я зажёг в комнате печку).
Присел у костра.
6.12.99. ВЧЕРА НА ПОЭТИЧЕСКОМ ВЕЧЕРЕ
Вчера в Тель-Авиве
на поэтическом вечере
я отчаялся, днём с огнем –
хоть одно бы ухо.
Вспомнил Понжа,
описавшего свое ухо
как ракýшку,
нашёптывающую ему на ушкó
вслушивание изнутри,
как шум моря,
множество ушей оглушающих разом.
Да только треснула ракýшка,
вечный скрип прорезает шум моря,
трещит моторная лодка,
парусник стремительно пролетает,
и кто-то бушует на берегу, кричит
из ракушки.
18.9.2000. РЯДОМ С ТОМОМ
Рядом с томом
несколько деревьев,
не здесь,
в воображеньи,
к нему ведёт дорога,
только он – не дом,
что-то между домом и кучей,
но не куча.
Может дождь пойдёт.
Может всё пройдёт.
Бумажные тучи скручиваются, скучиваются
бумажный дождь падает на землю,
страничный дождь,
буквенный дождь,
падающий не в лужи,
в кучи,
в кручи куч,
я ещё скучаю на куче
или рядом с кучей
и курю сигарету
(под конец).
22-24.9.2000. НОВАЯ СТРАНИЦА
Да-да,
новая страница,
грядка с рассадой,
зелёные строчки, редкие всходы.
Что это редька? зелёный лук? редиска?
Душ в разгаре дня,
белая простыня на голое тело.
По дороге нашли кашне,
не знали кому отдать,
просто надел на шею, и оно осталось.
Пол не падает,
с пола нельзя свалиться,
но и отдалиться не выходит,
взлететь, отделиться.
Это – данность, от которой не отделаться,
никакая лёгкость ее не подымет.
* * *
Глупый поэт,
глупый поэт,
топает ножкой
как мальчик, много лет.
Бородатый мальчик
топает, устал.
Жизнь, она большая,
а я-то – мал.1
БЫТЬ СВОБОДНЫМ
Я не я,
ну его к бесу,
сел поглядеть
сбоку на пьесу.
Я в его хате,
с его сыном и женой,
или в комнате один
за его спиной.
Я ему не раб,
он мне не господин,
он не мой провал,
я не его провал.
Пишу его почерком,
болтаю его языком.
Это его боль,
я с ней не знаком,
и это не мой язык,
если этот язык – его.
Ой, только бы быть свободным
от хозяина своего.
АЛЬФА, БЕТА
Покуда у меня
есть А и Б,
как звукоряд
в печной трубе,
есть у меня
отец и мать,
и печка,
чтобы согревать.
Ветер в небе.
Как магнит
буквализм
меня манит.
ДОСТИЧЬ НУЛЯ
От проблем освободись,
на поверхность поднимись
и пасись, как мелкий скот,
в мире действий и забот.
Ноль, он один,
единое поле,
поле действий –
абсолютный нолик,
а над ним – воспоминанье,
единственное, и пусть,
и поднимающаяся радость,
и опускающаяся грусть.
И небеса – ноль,
ночь для очес,
и час проходит,
был и исчез.
БЕСЕДА
Течёт беседа,
струится, как душ.
Сосед с соседом –
одиночество душ.
Я одинок.
Ты одинок.
Ты одинок?
Ты одинока?
Может, только я
не смеялся,
когда все смеялись,
и я тоже смеялся,
и смеялся, и смеялся,
и смеялся, и смеялся,
и катился мой смех, как река,
издалека, издалека.
ПЕСНЯ МИРА2
Мира пела
песню мира.
Песню мира
пела Мира.
Повсеместно
пела Мира.
Мира пела
повсеместно.
Песня мира
пела Миру.
Миру пела
песня мира.
Когда Мира
кончить хочет,
песня мира
всё грохочет.
ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ
Песя пела
Песнь песней.
Песнь песней
пела Песя.
Повсеместно
пела Песя.
Песя пела
повсеместно.
Песнь песней
пела Песю.
Песю пела
Песнь песней.
Когда Песя
приустала,
Песнь петь
не перестала.
Перевод с иврита: Г.-Д. ЗИНГЕР
1 Из «Книги Луны». Последующие стихотворения – из книги «То и сё».
2 «Песня мира» и «Песнь песней» – два вольных перевода стихотворения «שׁרה שׂרה שיר שמח».
:
ДВОЕТОЧИЕ: 